Наша семья жила в Сеймчане по разным адресам.
Мама, ещё будучи молодым специалистом, приехав в Сеймчан после окончания Ульяновского пединститута, жила в гостинице.
Потом ей дали жильё на Больничном проезде. Не знаю, есть ли такой проезд сейчас. В этой же комнатке по Больничному проезду начинали они совместную жизнь с отцом. Там же родилась моя старшая сестра Лена.
А я уже появилась на свет на улице Ленина. В доме номер 35. Помню наш сосед Хасматулин долго дразнил меня словом «пупаля». Так, оказывается, я называла куклу, когда училась говорить.
Соседей было много, но жили все дружно, по-родственному. Многие становились друзьями, дружили семьями. Такими друзьями стали для нашей семьи Кулешовы, их дочка Валя – лучшей подругой моей сестры.
Но для меня родным домом стал дом по адресу: улица Ленина, 23. Наверное потому, что из него я пошла в детский сад «Одуванчик», в школу, уезжала в длительные, по полгода, отпуска на «материк» с родителями. И уехала из Сеймчана я именно из этого дома.
Сохранились фотографии нашего дома.
По улице Ленина он располагался сразу за почтой, если идти по улице в сторону увеличения номеров домов. Улица была заросшей раскидистыми тополями, а вдоль тротуаров – заросли шиповника. Зимой по ней возили уголь для котельной, что была рядом. Куски антрацита, вывалившиеся с машины, часто валялись на дороге. А весной самым большим наслаждением было «мерять лужи», т.е. измерять глубину. Среди детворы ходили рассказы о «болотных» резиновых сапогах, которые были выше колен и вот в них бы «померять лужу»! Вот это было бы событие! А нам родители покупали красивые цветные резиновые сапожки до щиколотки и не знали, что резиновые сапоги нужны совсем для других дел!
Через дорогу стояла музыкальная школа. Туда ходила моя сестра обучаться играть на фортепиано, но затем бросила.
Но я отвлеклась.
О нашем доме можно сказать, что он был выстроен со вкусом, по фасаду у него была большая деревянная веранда, ступеньками сходившая в палисадник. Возле дома была расположена огромная радиомачта, она всё-время гудела и раскачивалась. Я всегда боялась, что она свалится на дом.
Когда я шла в школу, то выйдя из калитки, шла между почтой и райисполкомом, а потом вдоль сквера. У почты росли лиственницы-великаны. И по ним ползали преогромнейшие муравьи. Их я боялась. Наша кошка любила по этим лиственницам залезать наверх. Как-то папе пришлось её снимать с почты.
Идя зимой со школы мимо райисполкома, всегда смотрела на градусник. Иду, смотрю – всего сорок градусов. Ура!!! Тепло! Можно гулять. Зимой 1972 года было, кажется, 62 градуса в один прекрасный день. Пока думали в посёлке отменять или нет занятия, дети в школу сходили, отучились и благополучно вернулись.
Дом наш был на два входа, т.е. разделён на две половины. Он был деревянный, засыпной. В моём детстве, помнится, во второй половине всегда жили Спиридоновы: тётя Тамара и дядя Женя. И ещё мать тёти Тамары, и их дети – Наташа и Сергей. Спиридоновы оба работали в аэропорту. Тётя Тамара – в отделе перевозок, а дядя Женя – летал (кажется – бортинженером). Мать тёти Тамары была, вроде-бы, старой большевичкой и бывшей репрессированной, курила «Беломорканал» и мне частенько приходилось за ним бегать по её просьбе в магазин. Впрочем, как и за молоком и хлебом.
Вообще-то настоящее имя т. Тамары – Ноябрина. Тётя Тамара была прекрасной огородницей, у неё всегда были очень красивые и крупные овощи, а цветы во дворе цвели всё наше недолгое сеймчанское лето.
В другой половине жила наша семья и соседи. Соседи время от времени менялись. Вначале жили приезжие москвичи, журналисты Лера и Жора. Но недолго. Одно время жили Николаевы. Потом нашим соседом был учитель Котик. Но тоже недолго. Затем после него поселились Блиновы. Вот с ними-то мы дружно прожили до самого нашего отъезда. У них родился сын Генка, которого мне приходилось нянчить. Мы его все любили, папа записывал на магнитофон его первые слова. Дядя Лёша работал киномехаником. Как-то на день рождения сестры устроил показ сказки «Морозко» прямо у нас дома. Восторгу не было предела.
Возле дома был огород. На нём сажали картошку, морковку, ещё чего-то. В основном для собственного удовольствия.
Когда соседями стали Блиновы, то во дворе появились маки. Это тётя Катя привезла семена из Харькова и щедро стала высевать маки у нас во дворе.
А папа решил посадить деревья. Это было году в семидесятом. На машине привезли саженцы с комьями земли. Предварительно были выкопаны ямы под посадку. Всего четыре или пять. Папа и я сажали эти деревца.
Возможно и сейчас они там растут.
Со спутника можно увидеть место, где стоял мой дом. Сейчас там пусто, но видно новую почту, котельную, райисполком.
Теперь можно увидеть и на фотографиях это место.
На первой фотографии, снятой со стороны музыкальной школы, видно, что деревья, посаженные папой и мной вдоль торца дома, растут.
На второй видно часть улицы Ленина, куда выходил фасад нашего дома.
А на третьей фотографии - котельная, сажей которой засыпало наш двор. А от дома не осталось ничего.
|
|
Спасибо нашему земляку, сейчас живущему в Сеймчане, Родиону Андросюк, который сделал эти фотографии 31 марта 2008 года.
P.S. И всё-таки я узнала, как же закончилась "жизнь" моего родного дома. Не так давно, в нынешнем, 2010 году, на сайте нашего посёлка Сеймчан.ru я прочитала в комментариях под фотографией моего дома комментарий Надежды Пузыревой о последних днях существования моего дома.
Вот её сообщение :
"Осенью 1998 года нижние венцы (брёвна) пригодились на обогрев не только нашей благоустроенной квартиры по ул. Дзержинского 21. Мой трудолюбивый муж - Василий Петрович - заготовил здесь дров на всю холодную зиму 1998 - 1999гг.
Приходилось топить в прихожей буржуйку два раза в день. В комнате храниликартошку. Хорошо, что не замёрзли вода и канализация. Такая суровая зимовка была у нас первая и последняя за 30 лет жизни в Сеймчане.
Спасибо вашему дому , за его последнее тепло!"
